Превратить безусловные военные успехи в Сирии в политические результаты Москва не может. Причиной является отказ Башара Асада от принятия переходного процесса. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер».
Обозреватель Жан-Пьер Филиу в своей публикации для французского издания Le Monde пишет, что в Кремле начинают понимать специфику ближневосточной ситуации. Оказалось, что победу в войне получить намного проще, чем добиться мира в конечном итоге. Начавшееся в сентябре 2015 года российское вмешательство в сирийские события можно назвать безусловным военным успехом.
С помощью контингента численностью 5 тысяч человек и ценой гибели нескольких десятков людей Москве удалось не только спасти от неизбежного краха режим диктатора Асада. Россияне играют одну из ведущих ролей в событиях на территории ближневосточного региона. В то же время, военные достижения российский президент не может превратить в политический прорыв, что объясняется позицией Асада.
По словам обозревателя, в арабском языке существует одно выражение, которое трудно перевести, но оно точно описывает отношения парадоксальной зависимости сирийского режима от России. Термином «таврит» описывают стечение обстоятельств, при котором «слабый» игрок просит «сильного» вмешаться в ситуацию на благо им обоим. В долгосрочной перспективе вмешательство больше пользы приносит «слабому».
В 1982 году Хафез Асад добился активной поддержки Москвы, сославшись на угрозу израильского вторжения в Ливан. В результате численность сирийской армии удвоилась, советские советники предоставили сирийцам новейшее оружие и поддержку. В 2011 году Башар Асад убедил Владимира Путина в том, что для Кремля жизненно важно сохранить его власть в Сирии. Возникший в результате между Москвой и Дамаском воздушный мост военной поддержки позволил Асаду начать эскалацию агрессии против собственного народа, безнаказанность обеспечивало российское вето в Совбезе ООН.
Позиции сил Асада постепенно ослабели настолько, что пришлось привлекать активную помощь Ирана и связанных с ним вооруженных групп. Несмотря на поддержку, силы режима летом 2015 года начали сдавать позиции, поэтому в сирийскую войну вмешалась Россия. Сделав ставку на безусловную защиту «суверенитета» режима Асада, хозяин Кремля самостоятельно загнал себя в ловушку и лишился любых возможностей эффективного давления на сирийские власти.
Перспектива политического урегулирования не устраивает диктатора.
Единственным способом политического урегулирования сирийского кризиса является реализация переходного процесса, принципы которого указаны в резолюции Совбеза ООН 2254, утвержденной в декабре 2015 года. В документе, поддержанном единогласно, сказано, что перемирие должно стать началом переходного процесса для формирования на внеконфессиональной основе инклюзивного правительства, заслуживающего доверия.
В положениях документа говорится о последующем принятии новой конституции и проведении свободных и справедливых выборов под эгидой ООН. Реализация сценария выхода из кризиса даже не была начата. Вместо этого Москва при поддержке Анкары и Тегерана приступила к формированию «зон деэскалации». В перспективе значится «национальный диалог» сирийских сторон под эгидой Москвы. Такая позиция лишь способствовала нежеланию делегации Асада идти на компромисс на организованных ООН переговорах.
Представители режима не признали легитимность оппозиционеров и назвали всех делегатов террористами, режим тем временем заявил о полной победе и освобождении всей территории Сирии. Западные дипломаты, которые рассчитывали на конфликты между Россией и Ираном, ошиблись – главные союзники Асада по-прежнему поддерживают сирийский режим. Эскалация сделала «национальный диалог» под эгидой России бессмысленным, на конференцию в Сочи представители оппозиции не явились.
Некоторые аналитики предполагали, что громкое поражение на дипломатическом фронте заставит хозяина Кремля давить на Асада. Однако после конференции в Сочи сирийский режим при поддержке россиян активизировал наступление на анклавы мятежников под Дамаском и в провинции Идлиб, вопреки прежним заявлениям о деэскалации. Также Кремль дал карт-бланш на продолжение военной операции Турции в Африне.
Анкара, в свою очередь, бросила мятежников в Идлибе, как уже поступала в Алеппо осенью 2016 года. Вашингтон и европейские государства больше сосредоточились на борьбе против террористов ИГИЛ (запрещенная в ряде стран, включая Россию, террористическая организация). Поэтому новый всплеск насилия стал для союзников неожиданностью.
Судя по всему, режим Асада в будущем продолжит отвергать и саботировать переходной процесс, который может поставить под угрозу абсолютную власть режима. Только силовые аргументы способны заставить диктатора принять перемирие и начать переговоры для дальнейшего урегулирования ситуации.
Ради борьбы с исламистами США и европейские союзники американцев отреклись от настоящей сирийской политики. Поэтому антитеррористическая коалиция может бесконечно ждать пока Кремль, единственный хозяин сирийской игры, не разблокирует процесс решительным давлением на режим Асада. Вместе с тем, рост российского влияния стал результатом восстановления оппозиций Асада, поэтому давление вряд ли возможно. Пока россияне предпочитают обстреливать оппозиционеров или позволять им стрелять по себе. Очевидно, что в дуэте Путин-Асад решающим будет мнение сирийского президента.
