Особенности восприятия России на международной арене оценил Сергей Шелин. Он утверждает, что для западных стран государство превратилось в универсального врага. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Росбалт».
Обозреватель Сергей Шелин в своей публикации пишет, что в 2017 году второе дыхание обрел конфликт между Россией и Западом. Одновременно российский режим пытается по-семейному прописаться в восточном регионе. Несмотря на то, что и «Запад» и «Восток» представляют собой понятия условные, в целом можно понять, от кого российский режим дистанцируется, а с кем пытается дружить и сотрудничать.
Обострение ситуации на «западном» фронте произошло по инициативе путинской Москвы. На всех выборах, которые проходили в западных странах в 2016 и 2017 году, российский режим поддерживал тех кандидатов, которые выступали против старых руководящих классов. Поддержка противников власти не является чем-то удивительным – в советскую эпоху и постсоветское время у Москвы в западных странах были политические любимцы, а в соответствующих государствах на дружбу политиков с Москвой смотрели сквозь пальцы.
Сейчас ситуация изменилась из-за нескольких причин. Прежние правящие классы устояли, в том числе в Вашингтоне, но прошли через неприятные ситуации, которые хорошо запомнили. Вполне ожидаемо у лидеров западных стран возникло желание свести счеты с иностранным государством, которое в трудный момент поставило им подножку.
Влияние россиян на ход политической борьбы в других государствах было незначительным, хотя Москва пыталась показать обратное. Пропагандисты рассматривали перипетии кампаний Трампа, Ле Пен и других пророссийских иностранцев, как важные российские проблемы. Победу Трампа российские чиновники отметили как национальный праздник, что в Вашингтоне сочли оскорблением, за которое нужно отомстить. После предположительной победы Клинтон вряд ли в отношении россиян были бы введены настолько жесткие санкции.
Вслед за Америкой связанные с Россией скандалы охватили Европу. Вера в открытые и тайные происки Москвы пришла в Европу, включая регионы, где пресловутый «российский след» найти не удалось. Шелин утверждает, что в 2017 году в глазах «Запада» Россия изменила свой статус. Как временно оступившаяся страна Россия уже не воспринимается, сейчас ее рассматривают в качестве «империи зла» в рейгановском понимании этого определения.
Разница заключается лишь в том, что во времена Рейгана Советский Союз был сверхдержавой. Современная Россия намного меньше и может внушить меньше страха. Поэтому пропагандистам удобно эксплуатировать тему российской угрозы. Настолько опасной, как прежде, Россия не является, но наличие угрозы помогает отвлечь внимание населения от множества других проблем и выступает объединительной идеей. В атмосфере раздоров именно в объединительной идее нуждается коллективный Запад.
Внешнеполитическая активность Москвы может привести к трудностям.
«Империя зла» в XXI веке более виртуальная, чем ее прототип, с которым вел борьбу Рейган. Однако рядовым россиянам приходится платить вполне реальную цену за исполнение этой роли Россией. В действительности Россия более тесно связана с Западом, чем СССР. За три квартала 2017 года на дальнее зарубежье, к которому пора причисляют и Украину, пришлось 90 процентов российской торговли.
Условный «Запад» берет на себя почти две третьи российского товарооборота. На партнеров по ЕАЭС (в основном это Беларусь и Казахстан) приходится всего 9 процентов оборота. Суммарно около четверти объема торговли приходится на «Восток». Четырехлетние попытки уменьшить материальную зависимость от западных стран оказались малоэффективными. Вполне вероятно, что в будущем богатые страны продолжат выгодное для себя взаимодействие с «империей зла», но тарифы за сотрудничество возрастут одновременно с ростом количества создаваемых ими для российских партнеров унизительных ситуаций.
Абсурдная активность Москвы на «западном» фронте, которую можно объяснить отсутствием знаний о функционировании европейских государств, потерпела неудачу, последствия ее еще не совсем ясны. Попытки взять реванш и найти утешение на «Востоке» обещают принести Москве не меньше проблем. На протяжении предыдущего года российский режим пытался ввести страну в концерт «восточных» держав на правах ведущего игрока.
Москва пошла на примирение с Анкарой и пыталась разделить с ней и Тегераном сирийские земли. Россияне заключили сделку с картелем ОПЕК и пытаются вовлечь Китай в более тесные отношения. На «Востоке», в отличие от «Запада», не принято изображать политкорректность, равноправие и уважение сильного к слабому. По количеству жителей и экономическим показателям Китай и Индия значительно превышают российский уровень. Саудовская Аравия, Турция и Иран по отдельности в экономической мощи уступают России, но в своем регионе каждая из стран может сконцентрировать большое количество сил материальных и военных.
В клубе восточных стран никто не воспринимает Россию как страну «восточную» и не собирается ничем ради Москвы жертвовать. Китай строит торговый путь в Европу в обход российской территории, сохранение нефтяной сделки ОПЕК+ выгодно саудитам и американцам, но не позволяет Москве реализовать энергоносители на китайский рынок. Бразильское мясо оказалось фальсификатом и заменить европейские аналоги не может. Дружба с Ираном под флагом спасения Асада привела к тому, что на большей части сирийской территории хозяевами стали Тегеран и «Хезболла».
Из телеэкрана россиянам рассказывают об успехах на «Востоке», в реальности есть только трудности, убытки и жертвы. Современный ближний Восток Шелин сравнивает с пороховой бочкой и предполагает, что навязчивое желание встревать в дела стран региона способно втянуть в Москву в целый клубок междоусобиц, с которыми Кремль в конечном итоге может не справиться. Поэтому в текущем году Москве следовало бы умерить активность на «Востоке» и «Западе».
