Особенности развития российской экономики в условиях санкций прокомментировал Сергей Шелин. Ответные меры российского правительства он называет более губительными для страны, об этом сообщают журналисты раздела «Новости России» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Росбалт».
Обозреватель Сергей Шелин в своей публикации пишет, что первый квартал текущего года стал последним этапом существования российской экономики в том виде, в каком она прошла шторм 2014 года. Испытанием для экономики страны стал крах нефтяных цен, западные санкции и ограничение на ввоз продуктов в Россию. Днями были опубликованы хозяйственные итоги первого квартала года.
На сегодняшний день в экономике России начинается новый период санкций и изоляции. Поэтому то, что остается позади, сейчас можно оценить. К 2017 году после нескольких лет турбулентности установилось хрупкое равновесие, в январе-марте 2018 года продолжалось то, что российские экономические чиновники называют «фазой уверенного роста». По факту речь идет о застое, обогащенном медленным подъемом на отдельно взятых хозяйственных участках.
Освобожденные от сезонности индикаторы показывают, что после цдачного на общем фоне января текущего года российская экономика опять начала буксовать в феврале и марте. В обрабатывающих отраслях в марте снизился индекс производства, в добывающих направлениях он вырос, в строительстве объем работ уменьшился, индекс сельхозпроизводства остался неизменным. Ситуация в целом почти не отличается от прежних периодов, но следует обратить внимание на 2 поправки:
- реальные располагаемые доходы населения продолжали расти. В первом квартале текущего года они были на 3 процента выше, чем годом ранее. Так называемые реальные заработные платы работников организаций (сотрудники крупных и средних структур, охваченные официальной статистикой) якобы стали на 9,5 процента больше, чем в первом квартале 2017 года. Догадываясь об усталости народа, власти стремились хотя бы на бумаге показать, что пояса на подданных они больше не затягивают;
- выполняя предписание вождя о доведении российских темпов роста до среднемировых, глава Минэкономразвития Максим Орешкин придумал способ добиться этой цели исключительно интеллектуальным путем без каких-либо добавочных усилий.
В действительности за прошлый год российский ВВП увеличился только на 1,5 процента, что более чем в 2 раза меньше среднемирового показателя. Однако оценка ситуации кардинально меняется от того, через какую оптику на нее смотреть. В Минэкономразвития решили посчитать «темпы роста ВВП на человека в возрасте от 15 до 64 лет». В России количество людей трудоспособного возраста снижается. Разделив общий рост ВВП на численность людей из изобретенной Орешкиным категории, в МЭР получили годовой рост на уровне 2,3 процента.
Результат подсчета ниже мировых показателей роста, но не так значительно, как в случае с традиционным подходом. Дальнейшие логические манипуляции могут принести дополнительную пользу. В результате задача «догнать и перегнать» уже не выглядит настолько фантастической. Со статистической акробатикой российских чиновников окружающий мир вряд ли согласится, но россияне позволят ему злобствовать.
Согласится ли население вернуться в советское прошлое?
По утверждению Шелина, в любом случае 1 квартал 2018 года является финалом довольно очевидной экономической стабильности, хотя блестящей ее назвать трудно. В создавшейся ситуации следует размышлять над тем, какой будет дальнейшая стабильность и возможна ли она вообще на фоне постоянного роста санкционного давления и более глубокой изоляции. Обозреватель предполагает, что вопреки всем нынешним и будущим поискам противника, стабильность в России возможна и даже вероятна, но вовсе не из-за того, что начальство заранее позаботилось об ограждении страны от внешних трудностей.
Судя по всему, долгосрочными стратегиями российское начальство раньше не руководствовалось. Несуществующую стратегию недруги не смогут сломать. Аналогично в случае с бездорожьем – оборонительную систему оно не заменяет, но предположительные завоеватели далеко пройти не смогут. На сегодняшний день почти все возможные американские ограничительные меры способны нанести России ущерб среднего, но явно не критического масштаба.
Недостаток развития и примитивность связей с внешним миром (простые домашние продукты Россия меняет на иностранные товары) защищают государство от более тяжких последствий санкционного воздействия. Удары по обмену Вашингтон и Брюссель могут нанести, но сокрушающими они не будут. Пример Ирана, пребывавшего много лет под санкциями, доказывает, что ограничительные меры не приводят к катастрофическим последствиям.
На Россию и россиян могут сильно повлиять мероприятия собственных властей. В ответном порядке российские чиновники могут запретить все, что раньше терпели (от ввоза лекарств и до связи с мировым интернетом). Масштабное сражение с Telegram, по мнению обозревателя, можно рассматривать не только как неудачную акцию Роскомнадзора, но и как попытку строительства Great Firewall по примеру китайцев.
Опыт борьбы с европейскими продуктами питания показал, что российские капитаны бизнеса способны завалить внутренний рынок массой суррогатов. Вся гигантская контрольно-надзорная система оказалась идеально подходящей, чтобы разрешать продавать любую политически одобряемую отраву. Поэтому заранее можно понять, какими окажутся новые волны «импортозамещения», с фейковыми «аналогами» зарубежных лекарств. Даже предположения о глобальном разрыве интернет-коммуникаций все меньше похожи на плод больной фантазии.
Обозреватель напоминает, что в СССР тоже все было свое, включая «советское шампанское» и телевизоры «Радуга». В современной России продолжают работать рыночные механизмы, которые ускорят появление всевозможных эрзац-изделий и избавят население от дефицита. Простые и архаичные основы российской экономики даже очень глубокая изоляция не пошатнет.
Хозяйство при изоляции устоит. Вопрос заключается в том, устоят ли люди. Неизвестно, согласится ли народ с моральной и интеллектуальной советизацией жизни. Сейчас даже российские верхи поняли, что терпимость населения к материальным жертвам имеет пределы. Границы терпимости к изоляционизму еще предстоит определить.
