Недавнюю попытку поджога киностудии «Лендок» и особенности использования религиозной тематики в политических стратегиях прокомментировал Сергей Шелин. Он утверждает, что вера снова становится довольно эффективным инструментом политической деятельности. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Росбалт».
Обозреватель Сергей Шелин в своей публикации пишет, что никого в России не удивила попытка поджога киностудии «Лендок», видимо, в знак протеста против резонансного фильма «Матильда». Подобных акций требует логика этого затянувшегося шоу. В композиции шоу присутствуют все необходимые элементы, объектом исследования выступает безобидная, умильная мелодрама.
Власти разрешили выход картины в прокат, но никак не возражают против всяческого шельмования киноленты. Активисты, выступающие против картины, иногда проявляют чрезмерное старание, но в целом вполне обоснованно рассчитывают на то, что участие в подобных акциях никоим образом им не повредит. Исследования социологов показывают, что широкие массы в большинстве своем не знают о скандале (только 27 процентов опрошенных слышали о протестах против фильма), но не возражают против демонстрации киноленты, показ которой разрешен Министерством культуры.
Эпопея вокруг кинофильма по большому счету является не особенно значительной, но позволяет делать некоторые интересные выводы об устройстве российского светского (на бумаге) режима. Идеология теперешнего режима состоит из элементов сталинизма, царизма, имперскости и государственно-религиозных блоков. Даже вполне лояльный фильм, в центре сюжета которого стоит Николай II, затрагивает сразу 3 из 4 сакральных блоков, вызывая тем самым желание к нему придраться.
В современной России происходит не столько ренессанс живой веры, ненужный начальству, сколько клерикализация государственной системы. Законом и неформальными методами введена иерархия конфессий – от повсеместно почитаемой государственной религии (православие, РПЦ) и до запрещаемых (Свидетелей Иеговы). Любой чиновник обязан регулярно обозначать свою принадлежность к православию, исламу, или иудаизму. Сложно представить себе на посту министра или губернатора, к примеру, практикующего баптиста или открытого атеиста.
Вряд ли такая ситуация свидетельствует о том, что российская элита в самом деле уверовала, но положение обязывает. Соблюдая хороший тон, чиновники многословно рассуждают на духовные темы, что для людей, не являющихся философами или священнослужителями, является верным признаком слабости или притворности веры. Однако религиозность служит одним из атрибутов пропагандистского костюма автократии. В сегодняшнем мире Россия не является исключением из правила.
Мир на пороге перемен.
Автократии XXI века довольно охотно манипулируют верой в целях самоукрепления. Венгерский правитель Виктор Орбан когда-то начинал как свободомыслящий, сейчас охотно использует религиозную тематику, как и Реджеп Тайип Эрдоган, начинавший как исламист. С разных сторон оба правителя пришли к мысли о хладнокровном использовании религии в качестве некоего идеологического цемента.
Эрдогану даже пришлось в процессе сооружения автократии вступить в войну с Фетхуллахом Гюленом, интеллектуальным лидером продвинутых исламистов Турции, который старался соединить воедино нормы ислама, демократию, просвещение и религиозный мир. Модель Эрдогана, включающая в себя национализм, культ вождя, показную набожность и множество других элементов, оказалась более устойчивой.
Утилитарная и малоискренняя набожность, царящая в российских властных элитах, по мнению Шелина, не является чем-то уникальным, но позволяет сделать некоторые прогнозы. Вполне возможно, что правы люди, которые считают поражение светскости в России временным, но возможно и другое развитие событий в будущем. Дело в том, что многие режимы, пройдя через стадию утилитарного использования религии, становились по-настоящему фанатичными при следующем поколении граждан и правителей.
В свое время Пакистан создавался как страна с одной господствующей религией. В дальнейшем в истории страны диктатуры постоянно сменялись демократиями и обратно, но в сторону светскости государство не продвигается. Предыдущий, 20 век можно с уверенностью назвать периодом подъема светских режимов, некоторые из них даже пытались искоренить старую веру. Однако множество новых и обновленных государств, которые выросли на развалинах колониальных империи, практиковали или пытались провозгласить европейские принципы светскости.
В современности вектор несколько изменил направление. Западная Европа, которая продолжает в целом сохранять верность принципам светскости, выглядит исключением в сегодняшнем мире, где повсеместно берут реванш старые религии. В странах теократических или автократических, с элементами народоправства или без таковых господствующие религии юридически или фактически остаются стержнем государственной идеологии. Во многих странах через выборы к власти пришли радикальные национал-религиозные движения, демократические порядки в некоторых государствах сохраняются.
Система ценностей, которые принято называть традиционными, почти везде переходит в атаку и достаточно уверенно захлестывает мир. В российском случае процесс происходит в несколько фальшивой и гротескной форме. Для многих людей в разных странах незыблемые до недавнего времени истины (всепобеждающий прогресс, глобальное единство и свобода духовного выбора) утратили свое очарование.
Образовавшаяся пустота заполняется тем, что выглядит испытанным и проверенным, способным служить опорой. Одни эксперты называют этот процесс коррекцией, вслед за которой события вернуться в прежнее русло. Их оппоненты полагают, что разворот надолго, если не навсегда. Шелин считает, что возврата к прежнему порядку ожидать и не следует, поскольку история не повторяется. Обозреватель ожидает, что в дальнейшем дела могут пойти по-другому. Ход истории и развитие событий будут менять люди, приспособленцам в этом процессе отведена роль зрителей.
